Западнославянские предания о первых князьях и их русские параллели К сожалению, польский эпос в целом виде до нас не дошел. Отдельные сказания о рождении Польского государства были записаны поздними хронистами. Однако именно эти сказания находят удивительные параллели

Попова Мария. Взятие Константинополя. 1453

Сказание о князьях Владимирских

<…> И в то время некии воевода новгородцкий , именем Гостомысл, скончевает свое житие , и созва вся владелца Новагорода, и рече им: "О мужии новогородьстии, совет даю вам аз, яко да пошлете в Прусьскую землю мужа мудрыя и призовите от тамо сущих родов владелца себе". Они же шедше в Прузскую землю и обретоша тамо некоего князя именем Рюрика , суща от рода римъскаго Августа царя , и молиша князя Рюрика посланьницы от всех новогородцов, дабы шел к ним княжити. Князь же Рюрик пришед в Новъгород, имея с собою два брата, имя единому Трувор, а другому Синеус, а третей племянник его с ним имянем Олег ; и от того времени наречен бысть великий Новград, и нача князь великий Рюрик первый княжити в нём в лето 6375. От великаго князя Рюрика князь Владимер 4-е колено, иже просвети Рускую землю святым крещением в лето 6496.

Поставление великих князей русских откуда бе, и како начашася ставити на великое княжение святыми бармами и царским венцем.

В лета 6622 бысть сии князь великий Владимер Всеволодович , Манамах , князь великий киевъскии , пранук великаго князя Владимера , просветивъшаго Русскую землю, от него же 4-е колено. Той бо Мономах прозвася от таковыя вины .

Егда седе в Киеве на великое княжение, начат съвет творити со князи своими, и з боляры , и с велможи, глаголя тако рече: "Егда аз мал семь преже мене царствовавших и хорюгви правящих скипетра великия Росия , якоже князь великий Олег ходил и взял со Царяграда велию дань на вся воя своя, и потом великий князь Всеслав Игоревич ходил и взял на Констянтине граде тяжчаишую дань. А мы есмя божнею милостию настолницы своих прародителей и отца своего великого князя Всеволода Ярославича и наследницы тоя же части от бога сподоблены, и ныне убо съвет ищу от вас, моея полаты, князей и бояр, и воевод, и всего над вами христолюбиваго воинства, и да превознесется имя святыя и живоначальныя троица вашея храбрости могутством божиею волею с нашим повелением, и кии ми съвет воздаете?". Отвещаста же великому князю Владимеру Всеволодовичю князи, и бэляря его, и воеводы и реша ему: "Сердце царево в руце божий, якоже есть писано, а мы есмя вей раби твои под твоею властию ". Великий же князь Владимер збирает воеводы благоискусны , и благоразумны, и благоразсудны, поставляет чиноначалники , и сотники, и пятидесятники , и совокупи многи тысяща воинств и отпусти их на Фракию Царяграда области, и поплениша их довольно, и возвратишася со многим богатеством здрави во свояси.

Тогда бе во Цареграде благочестивый царь Констянтин Манамах и в то время брань имея с персы и с латины. И составляет съвет благ премудрый царьскии, отряжает ужо послы своя к великому князю Владимеру Всеволодовичю митрополита ефесскаго Неофита от Асия и с ним два епископа , митулинскаго и мелетинскаго, и стратига антиохийскаго, игемона иерусалимского Иеустафия, и иных своих благородных. От своея же царьския выя снимает животворящий крест от самого животворящего древа, на немъже распятся владыка Христос, снимает же от своея главы царский венец и поставляет его на блюде злате; повелевает же принести крабейцу сердоликову, из нея же Августия царь римский веселящеся, посылает же и ожерелие, сиречь святыя бармы, иже на плещу свою ношаше, и чепь от злата аравитскаго сковану, и ины многи дары царьския, и дасть их митрополиту Неофиту и епископом и своим благородным посланником, и отпусти их к великому князю Владимеру Всеволодовичю, моля его и глаголя: "Приими от нас, боголюбивыи и благоверный княже, сия честные дарове, иже от начатка вечных лет твоего родства и поколениа царьских жребии на славу и честь на венчание твоего волнаго и самодержавнаго царствия. О нём же начнут молити тя наши посланницы, что мы от твоего благородия просим мира и любве, яко да церкви божия безмятежна будут и все православие в покои да пребудет под сущею властию нашего царства и твоего волнаго самодержавства великия Росия, да нарицаешися боговенчанный царь, венчан сим царьским венцем рукою святейшаго митрополита кир Неофита с епископы". И с того времени князь великий Владимер Всеволодович наречеся Манамах, царь великия Росия, и потом пребыста прочаа времена с царем Констянтином князь великий Владимер в мире и любви. Оттоле и доныне тем царьским венцем венчаются великий князи владимерстии, его же прислал греческий царь Констянтин Манамах, егда поставятся на великое княжение росииское...

Сказание о князьях Владимирских

Прощание Вещего Олега с конём

В то время некий воевода новгородский именем Гостомысл, умирая, созвал всех владетелей новгородских и говорит им: "О мужи новгородские! Даю вам совет: пошлите в Прусскую землю человека мудрого и призовите от знатных тамошних родов правителя себе". Они пошли в Прусскую землю, и нашли там некоего князя именем Рюрик из рода римского императора Августа, и упросили его посланцы от всех новгородцев идти к ним княжить. Князь Рюрик пришел в Новгород с двумя братьями, одному имя Трувор, другому - Синеус, а третий был его племянник, по имени Олег. И с того времени назвав был Новгород Великим, и начал великий князь Рюрик первым княжить в нём в 6375 году. От великого князя Рюрика в четвертом колене был князь Владимир, который просветил Русскую землю святым крещением в 6496 (988) году.

Откуда пошло поставление великих князей русских и как начали они венчаться на великое княжение святыми бармами и царским венцом?

В 6622 (1114) году великим князем Киевским стад Владимир Всеволодович Мономах, правнук великого князя Владимира, просветившего Русскую землю, от которого он четвертое колено. Мономахом прозван он был по такой причине.

Когда сел он в Киеве на великое княжение, то начал держать совет со своими князьями, с боярами и с вельможами, говоря так: "Когда я был еще мал, то слышал от царствовавших до меня и державших скипетр великой России о том, что великий князь Олег ходил на Царьград и взял с него большую дань на всех своих воинов, потом великий князь Всеслав Игоревич ходил и взял с Константинополя еще большую дань. А мы, божьей милостью наследники своих прародителей и отца своего великого князя Всеволода Ярославича, удостоены богом быть наследниками того же жребия, и ныне же прошу у вас, моих советников, князей, бояр, воевод и всего над нами христолюбивого воинства, и да превознесется вашей храбростью и мужеством имя святой и живоначальной Троицы по божьей воле и нашему повелению! Какой совет мне дадите?". Отвечали великому князю Владимиру Всеволодовичу князья, бояре его и воеводы: "Написано ведь, что сердце царево в руке божьей, а мы все рабы твои, под твоей властью". Великий же князь Владимир собирает самых искусных, разумных и рассудительных воевод, ставит их чиноначальниками, сотниками, пятидесятниками и, собрав многочисленное войско, направил его во Фракию, область Царьграда, и пленил многих и возвратился с большим богатством и в здравии восвояси.

Был тогда в Царьграде благочестивый царь Константин Мономах, воевавший в то время с персами и латинянами. И собирает мудрый царь совет и снаряжает своих послов к великому князю Владимиру Всеволодовичу: митрополита ефесского Неофита от Азии и двух епископов, митулинского и мелетинского, стратига антиохийского, владыку иерусалимского Евстафия и других благородных. Со своей царственной шеи снимает он крест из животворящего древа, на котором был распят владыка Христос, снимает со своей головы царский венец и ставит его на золотое блюдо; повелевает принести сердоликовый кубок, с которым пировал римский царь Август, посылает и ожерелье, называемое святые бармы, которое носил на своих плечах, и цепь, кованную из аравийского золота, и много других царских даров. Вручил их митрополиту Неофиту, епископам и своим благородным послам и отпустил их к великому князю Владимиру Всеволодовичу со словами: "Прими от нас, боголюбивый и благоверный князь, эти честные дары на славу и честь, на венчание твоего вольного и самодержавного царствования и рода твоего. Послы наши будут молить тебя о том, о чем просим мы во имя твоего благородства: о мире и о любви, чтобы божий храмы не опустошались и все православие пребывало в покое под властию нашего царства и твоего вольного самодержавия, великой России; и да назовешься ты боговенчанным царем, венчанный этим царским венцом рукою святейшего митрополита Неофита и епископами". И с тех пор великий князь Владимир Всеволодович называется Мономахом, царем великой России, и во все времена великий князь Владимир пребывал в мире и согласии с царем Константином. С тех пор и доныне великие князья владимирские венчаются на великое княжение Российское тем царским венцом, который прислал греческий царь Константин Мономах.

«Сказание о князьях владимирских» - один из важнейших памятников русской политической литературы XVI в. Оно начинается с рассказа о разделении вселенной между потомками Ноя, дает краткий перечень властодержцев древности и особо останавливается на судьбе Августа кесаря.

По смерти Юлия Цезаря Август, находившийся с войсками в Египте, был провозглашен властителем вселенной. Его венчали на царство, возложив на голову митру индийского царя Пора, облекли в одежды египетского царя Сеостра, плечи покрыли бармами египетского царя Фи-ликса. Август возложил дани на вселенную и послал своего брата Пруса на берега Вислы - в страну, коюрая затем была названа по его имени Прусской землей. От этого Пруса и повелись русские князья. В Прусскую землю пришли искать себе князей по совету новгородского воеводы Гостомысла послы новгородцев. Отсюда они взяли себе Рюрика-потомка Пруса и, следовательно, родственника Августа кесаря. Вместе со своими братьями, Синеусом и Трувором, Рюрик прибыл в Новгород и здесь положил основание роду русских князей - держателей Русской земли. От этого Рюрика и ведут свой род князья московские. Спустя некоторое время потомок Рюрика и правнук великого князя Владимира Святославича Владимир Всеволодович Мономах с большим войском пошел походом на Византию - во Фракию. Поход этот был победоносным. Русские пленили жителей Фракии и возвратились с богатой добычей. Греческий царь Константин Мономах созвал царский совет и отправил к Владимиру Всеволодовичу послов, которые принесли ему крест «от древа», на котором был распят Христос, царский венец с головы Константина Мономаха, сердоликовую крабьицу, «из нее же Август кесарь веселяшеся», бармы со своих плеч, цепь из аравийского золота и другие дары вместе с посланием, в котором Владимир приглашался венчаться на царство присланным венцом и дарами. «И с того времени,- замечает «Сказание»,- князь великий Владимир Всеволодович наречеоя Мономах, царь великия России». Венцом царским был венчан Владимир Мономах, а затем этим же венцом венчались на царство и другие русские великие князья - его потомки. Вслед за «Сказанием» иногда читается родословие князей литовских, обычно остающееся вне поля внимания литературоведов.

«Сказание о князьях владимирских» занимает важнейшее место среди официальных политических произведений Русского централизованного государства. Почти каждый исследователь, затрагивавший вопросы правительственной идеологии XVI в., в той или иной мере касался «Сказания о князьях владимирских», находил ему место среди прочих идеологических явлений того времени. Однако детальным и конкретным изучением этого памятника занимался только академик И. Н. Жданов, посвятивший ему исследование «Повести о Вавилоне и „Сказание о князех владимирских“».1 Все последующие работы, которые затрагивали эту тему, в большей или меньшей степени опирались на выводы, сделанные И. Н. Ждановым, на те тексты, которые были им опубликованы, на тот состав памятника, который был им установлен, и на то определение времени создания этого памятника, которое было им сделано.

Большинство исследователей рассматривало «Сказание» в составе тех произведений, которые объединены теорией «Москва - третий Рим». Многие из исследователей вместе с тем считали, что эта теория утверждала за Русским государством право на преемственность от Византии.

В истолковании «Сказания» ярко сказывался идеализм буржуазной науки. Появление цикла произведений, условно объединяемых идеей «Москва - третий Рим», буржуазные ученые не только связывали с внешними причинами падения Византии, но и объясняли этими внешними причинами.

В ранней своей работе «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории» В. С. Иконников, разбирая вопрос о развитии культуры в Русском государстве с древнейших времен, все развитие древнерусской культуры объяснял влиянием Византии.2 Появление легенды о Владимире Мономахе целиком связывалось им с влиянием Византии. В. С. Иконников считал ее легендой, созданной на основе византийских преданий. «Таким образом, теория светской власти утверждается в обществе на византийских преданиях, духовном авторитете и источ

никах византийской письменности», - так подводит итог своего исследования В. С. Иконников.1

Вопросам йдеологии Русского централизованного государства в буржуазной исторической науке посвящена работа М. А. Дьяконова «Власть московских государей».2 В этой работе были неправильно поставлены сами вопросы, подлежащие, по мнению автора, исследованию: во-первых, спрашивает автор, почему до падения Византии в истории русской мысли нет попыток к проведению каких-либо самостоятельных задач; во-вторых, почему так быстро начало развиваться политическое сознание с половины XVI в. В этих вопросах уже были заключены ложные утверждения, умаляющие роль политического сознания в древней Руси. Неправильно поставив вопросы, автор решил их также неправильно, не считаясь с фактами: для него развитие русской общественной мысли в XV-XVI вв. связано в первую очередь с падением Константинополя. До падения Константинополя русская общественная мысль находилась в подчинении у Византии, и только якобы после падения Константинополя на Руси появляется политическое самосознание как результат прикрепления к Руси византийских политических представлений. Так, как полагал М. А. Дьяконов, рождается теория «Москва - третий Рим». Для доказательства прав русских на византийское наследие, по его мнению, были придуманы легенды о приобретении Владимиром Мономахом царского венца из Византии и о происхождении русских князей от Пруса, родственника Августа, римского императора, и вскоре эти две легенды были слиты вместе Спиридоном-Саввой.3 Так, думает М. А. Дьяконов, было создано «Сказание о князьях владимирских». Оно служило, по его утверждению, для оправдания политики Русского государства как наследника Византии.

Такую же точку зрения высказал П. Пирлинг, рассматривая вопрос о женитьбе Ивана III на Софье Палеолог. «Идея православной миссии» нашла себе выражение в теории «Москва - третий Рим»; в связи с этим, утверждал автор, появился цикл легенд, оправдывавших эту теорию, в их числе - легенда о Владимире Мономахе.4

В. Сокольский в работе, посвященной «участию» русского духовенства и монашества в государственной жизни конца XV и

первой половины XVI в., также придерживался мнения, что после 1453 г. Русское государство считало себя наследником Византии, и видел эту преемственность в генеалогических связях с византийскими императорами и в присылке венца Владимиру Мономаху; автор работы полагал, что с целями установления этих генеалогических связей было использовано интересующее нас «Сказание о князьях владимирских».1

Как было сказано, исследованию конкретных условий появления «Сказания о князьях владимирских» и его литературной истории посвящена работа И. Н. Жданова. Выводы, к которым он пришел в результате изучения памятника, до сих пор никто не пересматривал. И. Н. Жданова больше всего интересовал вопрос выяснения источников этого произведения. Происхождение повести о Владимире Мономахе он видел в устной легенде. Появление такого памятника, как «Сказание о князьях владимирских», И. Н. Жданов связывал с изменением характера великокняжеской власти на Руси, с ее усилением, но также отдавал дань иноземному влиянию, хотя это влияние видел уже не со стороны Византии. Ложные представления о роли иноземного влияния в известной мере сказались и на выводах о времени написания «Сказания» и его авторе. Создание легенды о Прусе И. Н. Жданов относил полностью за счет южнославянского влияния и автором «Сказания» предполагал Пахомия Серба. По мнению И. Н. Жданова, «Сказание» появилось между 1480 и 1523 гг. Однако конкретное изучение этого произведения, как мы увидим в дальнейшем, не подтверждает таких выводов. И. Н. Жданов не исследовал всех списков «Сказания», а поэтому не сумел выявить его редакции, время их появления, исторические условия, вызвавшие их к жизни. Не пытался И. Н. Жданов решать вопрос и о конкретном использовании этого памятника во внешнеполитической и внутриполитической борьбе Русского государства за объединение.

А. С. Архангельский 2 прослеживал путь развития политических идей на Руси после падения Константинополя. Он считал, что после падения Византии Русь стала лицом к Западу и должна была в своем развитии итти под руководством Запада. Таким образом, и по его мнению, сначала под влиянием Византии, затем Запада создавалась русская литература. Появление

«Сказания о князьях владимирских» А. С. Архангельский связывал с влиянием южнославянской литературы. Для характеристики «Сказания» он пользовался выводами И. Н. Жданова.

Тенденция объяснить все развитие русской культуры только иностранным влиянием проявилась и в недавно опубликованной статье Дмитрия Стремоухова в журнале «Speculum».1 Автор поставил себе целью определение источников идеи «Москва - третий Рим». Возникновение этой идеи он объясняет, с одной стороны, влиянием византийских событий, с другой, - влиянием литературной традиции южных славян. Автор статьи безуспешно пытается истолковать конкретное использование этой теории в деятельности Русского государства, игнорируя все огромное рукописное наследие.

Таким образом, буржуазная наука не может выяснить настоящих причин появления интересующего нас литературного памятника. Она не может определить и настоящего его применения в практической деятельности Русского централизованного государства.

Выводами И. Н. Жданова о «Сказании о князьях владимирских» в науке, к сожалению, в основном пользуются до сих пор, хотя исследователи в оценке этого произведения как прогрессивного памятника времени образования централизованного государства ушли далеко вперед по сравнению с той, которую давал ему И. Н. Жданов.

В характеристике отдельных идейных сторон «Сказания о князьях владимирских» точки зрения советских ученых несколько отличаются друг от друга. Но существует единое мнение о «Сказании» как памятнике времени образования и укрепления Русского централизованного государства и о его высоком значении в укреплении великокняжеской власти.

В «Истории русской литературы» Института русской литературы Академии Наук СССР «Сказание о князьях владимирских» охарактеризовано как памятник публицистической литературы, связывающий генеалогическим путем историю Русского государства со всемирной. В этом памятнике, по словам авторов, утверждается, что «великие князья московские являются прямыми наследниками власти кесарей римских, царство Московское свое происхождение ведет от великих мировых монархий древности».

В «Истории Москвы» о «Сказании о князьях владимирских» сказано в разделе, где Москва характеризуется как столица централизованного государства. «Сказание» трактуется здесь как памятник общественно-политической мысли, показывающий место молодого Русского государства во всемирном историческом процессе. Этот памятник подчеркивал единство процесса русской истории, устанавливая связь между князьями киевскими, владимирскими и московскими, говорил о месте Русского государства в мировой истории.1

0 роли «Сказания» как памятника, утверждающего исконность власти московских князей, говорится в работе Д. С. Лихачева «Национальное самосознание древней Руси». В содержании «Сказания» автор видит не утверждение наследования власти московскими князьями из Византии, а подчеркивание их исконных прав с древнейших времен на Русской земле и их высокого происхождения.2

Н. К. Гудзий в учебнике по древнерусской литературе содержание «Сказания о князьях владимирских» трактует как продолжение идей «Сказания о вавилонском царстве».3 В том и другом произведении говорится о перемещении знаков царской власти из страны в страну, в результате чего в конце концов они попадают на Русь. Благодаря этому, по мнению автора, русские великие князья в «Сказании о князьях владимирских» представлены как преемники византийских царей, что якобы было необходимо для утверждения авторитета московских князей.

В настоящей работе сделана попытка на основании всего обнаруженного рукописного материала, имеющего отношение к «Сказанию о князьях владимирских», проследить его литературную судьбу; сделана попытка связать этот памятник с конкретными историческими событиями, проследить характер его политического использования и сделать вывод о значении «Сказания» не только на основании анализа содержания самого этого произведения, но и на основании его практического применения. Только конкретное исследование «Сказания» и связанных с ним памятников политической идеологии Русского централизованного государства, исследование их списков и применения этих памятников в политической практике сможет окончательно разбить неправильное построение буржуазной науки, прикреплявшее весь

комплекс памятников, связанных со «Сказанием», к идеям «византийского наследия» - государственного и культурного, к византийскому и югославянскому влиянию, к идеям «агрессивной» политики России.

«Сказание о князьях владимирских» - памятник времени складывающегося централизованного государства. Перед нами стоит задача выяснить историю и роль этого произведения в той конкретной исторической обстановке, в которой оно появилось и продолжало свое существование. Как убедимся в дальнейшем, «Сказание» отразило на себе стремление к укреплению великокняжеской власти.

Образование Русского централизованного государства, явившееся результатом социально-экономического развития страны, - явление прогрессивное. «Только страна, объединенная в единое централизованное государство, может рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста, на возможность утверждения своей независимости».1 Это - процесс сложный и продолжительный. В Русском государстве он шел несколько своеобразно, особенности его были обусловлены внешней опасностью. Государственная централизация вела к укреплению великокняжеской власти, опиравшейся на прогрессивную часть дворянства и городского населения.

Государственной великокняжеской власти приходилось вести долгую и сложную борьбу. Являясь органом господства феодалов и действуя в их интересах, она затрагивала отдельные привилегии крупных феодалов, чему последние упорно сопротивлялись. Вопросы укрепления великокняжеской власти остаются животрепещущими на всем протяжении складывания и укрепления Русского централизованного государства.

Появление идеологических памятников, которые служили бы делу укрепления великокняжеской власти, в такой обстановке было совершенно необходимым. Прогрессивный характер великокняжеской власти в период централизации Русского государства обусловливает и прогрессивность этих произведений.

И. В. Сталин в еврей работе «Марксизм и вопросы языкознания» подчеркивает активную роль надстройки: «Надстройка порождается базисом, но это вовсе не значит, что она только отражает базис, что она пассивна, нейтральна, безразлично относится к судьбе своего базиса, к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот, появившись на свет, она становится величайшей активной силой, активно содействует своему базису оформиться и укрепиться, принимает все меры к тому, чтобы помочь

новому строю доконать и ликвидировать старый базис и старые классы».1

Идеология как надстроечное явление и в эпоху укрепления централизованного государства не только отражала происходившие изменения в феодальном строе, но и активно содействовала его развитию. «Сказание о князьях владимирских» как раз такое произведение, которое нашло себе широкое применение в борьбе за укрепление великокняжеской власти.

На примере «Сказания о князьях владимирских» отчетливо видно возрастающее в XVI в. общественное значение литературы. Потребность в идеологическом обосновании крепнувшей великокняжеской власти остро ощущается со времени Ивана III. Необходимость такого обоснования хорошо видна на примере той идеологической подготовки, которая велась великокняжеской властью в связи с присоединением Новгорода: великий князь заявлял права на Новгород, как на свою отчину.2 Необходимость идейных построений ощущается и в дипломатической переписке, которая использует те же мысли, что и в объяснении прав великого князя на новгородские земли. Утверждается божественный характер происхождения великокняжеской власти, говорится о том, что московский великий князь наследует права киевских князей. Наследием от киевских князей обосновываются притязания Русского государства в борьбе с Польско-Литовским на возвращение Руси окраинных земель, некогда отторгнутых от нее.

Та же идея проводится и в летописях XV-XVI вв. Изложение летописания ведется от киевских событий к московским, от князей киевских к московским.3 Эта же тенденция наблюдается и в изложении родословных того времени.

Вассиан Рыло, близкий Ивану III человек, в своем «Послании на Угру», в стремлении убедить Ивана III продолжать борьбу с татарами, напоминает ему о необходимости сохранения традиции своих предков. «Поревнуй прежебывшим прародителем твоим, великим князем: неточию Рускую землю обороняху от поганых, но иные страны приимаху под соби, еже глаголю Игоря, и Святослава, и Владимера, иже на греческих царех дань имали, потом же и Владимера Монамаха, како и коли бился со оканными половци за Русьскую землю, и иные мнози, их же паче нас ты веси».1

На этих неполных примерах видно, в каком направлении шло развитие официальной идеологии того временив Появление «Сказания о князьях владимирских», как мы увидим в дальнейшем, было обусловлено конкретной исторической обстановкой, было вызвано потребностью молодого Русского централизованного государства в укреплении власти великого князя. Оно отразило идеи, уже назревшие в русской действительности и в русской литературе. В этой обстановке «Сказание» служило прогрессивным целям - укреплению централизованного государства. По своим идеям оно не явилось заимствованием из Византии или с Запада, не служило оно и оправданию «завоевательной политики». Оно говорило не о праве русских князей на византийские земли, а об их праве на все русские земли, в том числе и на киевские. Оно служило делу укрепления международного авторитета русского княжеского рода, утверждая его равенство со всеми владетельными домами Европы. Только этим задачам - собиранию русских земель и укреплению международного авторитета Руси, как мы увидим в дальнейшем, - и служило «Сказание о князьях владимирских», памятник исключительной политической активности, созданный для действий и в обстановке действий - дипломатических и внутриполитических.